"ИГРУШКА ДОЛЖНА БЫТЬ ОЧЕНЬ ПРОСТОЙ - ЧЕМ ПРОЩЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ"

В мире есть тысячи книг о том, как правильно играть с ребенком и какие игрушки выбирать. Еще существует миллиард вариантов самих этих игрушек, которые учат детей быстрее соображать, активнее нажимать, задорнее смеяться. Доцент кафедры психологической антропологии Института детства МПГУ Екатерина Трифонова смотрит на вопрос игры с ребенком с другого ракурса и объясняет, что игра с фантиками и камушками может быть куда полезнее, чем говорящий алфавит или интерактивный щенок.

Разговоры с родителями о том, как важно играть с ребенком-дошкольником, чтобы он потом стал успешным учеником, напоминают мне давний диалог с моей трехлетней дочкой, тогда только пошедшей в детский садик. Там они разучили песенку: «Я пойду в зелен сад, там соловушки свистят». Оценивая уровень развития трехлетки, я решила, что вряд ли ребенок знает, что такое «зелен сад» и начала активно объяснять. «Зелен — это значит зеленый, там много деревьев, и все они в зеленых листьях, это большой красивый тенистый сад...», — долго и с подробностями расписывала я дочке эту картину. Она слушала, кивала, а в конце на вопрос, понятно ли теперь, что такое «зелен сад», радостно кивнула. «Поняла! "Зелен" — значит, зеленый!», — заявила она. И, подумав, добавила: «А у нас кирпичный...»

Нам часто кажется, что мы говорим об одном. Оказывается — совсем о разном. Для ребенка, для педагога-«дошкольника», для взрослого, понимающего особенности детского развития, игра — это когда «давай, ты — киска, а я — собачка! Давай, мы побежим брызгаться в луже? А потом как будто прилетела колдунья и превратила нашу лужу в страшное болото...» Ну и так далее с кучей глупостей, нелепостей и ерунды... А для рассуждающего о важности игры и согласно кивающего родителя игра — это кубики с буквами, говорящий алфавит, палочки Кюизенера, комплект развивающих игр «Умный ребенок» и русско-английский компьютер со смешариками. Ну и в качестве небольшого послабления ко всему этому богатству можно добавить интерактивного младенца или щенка. «Конечно! Мы с ним все время так играем!» — радостно подтверждает родитель.

Вот в этом и состоит основная проблема. Самый сложный перевод — с русского на русский.

Когда педагоги говорят родителям об игре как ведущей деятельности, то они имеют в виду одно. А родители (да и некоторые педагоги, к сожалению) понимают по-другому. Почему? Нет, они не глупые, не непонятливые, они очень любят своего ребенка (или своих воспитанников) и хотят для него самого-самого лучшего. Просто они... взрослые.

Как объяснить взрослому важность бесполезного? Более 300 лет назад Джон Локк, гениальный педагог, тонко чувствующий ребенка, давший массу рекомендаций по воспитанию, остающихся актуальными и по сей день, заявил: а вот игру нужно сделать полезной! И показал, как это сделать. С тех пор по сей день педагоги и родители усиленно извлекают из игры «пользу». И неважно, что уже тогда Локку пытался возразить Жан-Жак Руссо. Неважно, что на рубеже XIX и XX веков был опубликован ряд работ, пытавшихся отстоять совершенно противоположную точку зрения. Неважно, что тогда же комитет по изучению детских игр при Санкт-Петербургском комитете грамотности признал такой подход «извращением игры в самом существе ее». Это не мешает считать игру «важным средством обучения». Это очень понятно взрослому. Главное, есть столько подходящих игрушек: и на сенсорику, и на мелкую моторику, и на обучение грамоте, и на счет... На что только нет!

Конечно, многие из подобных игрушек и игр крайне важны для ребенка, и отрицать их значение глупо. Но проблема состоит в том, что без главного компонента они не обеспечат полноценного развития.

«Для реализации образовательной программы, построенной на игре, дети должны уметь играть. Для того, чтобы выполнить свою ведущую роль и действительно стать средством развития ценных личностных качеств, сама игра должна иметь определенный уровень развития, соответствующий возрасту... Однако, как показывают исследования, реальный уровень развития игры у современных дошкольников довольно низкий», — говорит профессор Елена Смирнова. Потому что «главным» и выступает как раз та самая глупая, бесполезная и бесцельная игра: «Ты — Гена, а я — Чебурашка». И по причине очевидной глупости ее полностью игнорируют.

Особенности этой игры как ведущей деятельности для дошкольника очень непонятны взрослому. Основная ее характеристика состоит в том, что мотив игры лежит внутри ее самой. Второе важное свойство — это игра с волшебным «понарошку» и «как будто». И игрушки-то для такой игры нужны особые.

Вообще, услышав про игрушки, родители затаивают дыхание и готовят блокноты: «Сейчас мы купим все, что надо, и у нас будет расчудесная игра!» Но тут же разочаровываются, услышав, что игрушка должна быть максимально простой — чем проще, тем лучше. А еще лучше в некоторых играх обойтись совсем без игрушек, а использовать весь тот мусор, который можно вытащить из детских карманов: камушки, фантики, обломки, железки. И тут глаза родителей становятся просто огромными: «Да вы что! Этого не может быть!» Но на самом деле — может. Потому что только в такой игре (когда предметы обозначаются камушками и фантиками) формируется знаковая функция сознания, без которой чуть позже «иксы» и «игреки» станут кошмаром вашего ребенка. Только в такой игре, где все понарошку, рождается способность действовать в уме, мысленно преобразовывать ситуацию сообразно новым условиям. Без этой способности простые текстовые задачки будут вызывать у ребенка неимоверные сложности.

Только в такой игре, принимая на себя роль, формируется произвольность поведения, без которой бесчисленные требования школы лягут невыносимым бременем на плечи юного первоклассника. Только в такой игре, которую хочется продолжать и продолжать (значит — нужны все новые и новые сюжеты), — именно в ней рождается познавательный мотив, без которого обучение в школе будет не просто трудным, а совершенно бессмысленным для юного ученика.

Для родителя это бывает не очень понятно. Современный и активный родитель, готовый к самосовершенствованию, скажет: «Хорошо, я все понял. Нужно понарошку? Сейчас пригласим аниматоров, поставим в комнате как будто ракету, сделаем домик из скатерти. Что еще нужно?» А вот этого-то как раз и не надо. Реалистичность игровой обстановки и костюмы смотрятся эффектно, но мешают становлению воображаемой ситуации. Интерактивная игрушка отнимает инициативу у ребенка, делая его «рабом лампы» (то есть игрушки). Точно так же как и активный аниматор, который, фонтанируя идеями и эмоциями, не дает ребенку ни возможности для самостоятельного поиска решения проблемы, ни паузы для осмысления, повторения, роста...

Запомните: ребенку нужна настоящая игра. Что это значит, ведь в игре роли условны, действия условны, результата вообще никакого нет. Может ли быть что-то настоящее? Может. Настоящее — это чувства ребенка, его переживания, его эмоциональная жизнь внутри этих «понарошечных» обстоятельств. И чем более они насыщенные и захватывающие, тем более «настоящей» будет для него такая игра.

Чувство ребенка подчас намного глубже очевидной логики взрослого. Кроме того, мы часто ищем даже не главное, а более простое. И поэтому ругаем школьника за двойку или пытаемся растолковать ему задачу вместо того, чтобы разбудить в нем пытливость, интерес, увлеченность. Мы даем дошкольнику электронную игрушку вместо того, чтобы погрузиться вместе с ним в захватывающую и непредсказуемую сюжетную импровизацию.

Вы спросите — что должен делать взрослый в такой игре? Лучше всех на этот вопрос ответила доктор психологических наук Елена Кравцова. «Хулиганить» — вот что должен делать взрослый. Это значит: ломать привычные шаблоны, давать возможность иначе посмотреть на знакомую ситуацию, провоцировать на поиск решения, обогащать игровой арсенал ребенка, «заражать» его веселой и увлекательной игрой, а главное — не забывать о том, что она должна быть смешной и приносить радость. Как говорил Жан-Жак Руссо, «вам не удастся никогда создать мудрецов, если вы не создадите сначала шалунов».

http://mel.fm/otnosheniya_s_detmi/5170389-toys