Психолог Ольга Даданова: «Я поддерживаю контакт женщины с её ребенком, и это дает мне силы…»

Ольга Анатольевна Даданова – психолог с 17-летним стажем. Окончила ТюмГУ по специальности «психолог, преподаватель психологии». То, что выбрала эту профессию, по ее словам, не пожалела ни секундочки в своей жизни. Любовь к детям, желание помогать людям и семьям было с самого детства. Постдипломную практику психолога проходила в стационаре кожного диспансера и помогала мамам с детьми, страдающими атопическим дерматитом, 2 года вела прием в детской поликлинике и проводила коррекционно-развивающие занятия, затем была клиническая практика в психиатрическом стационаре в Винзилях и 6 лет работы медицинским психологом в бюро медико-социальной экспертизы. Последние пять лет О.А. Даданова работает в ЦЗМ «Покров» в качестве психолога по доабортному консультированию, является участником комплексного проекта по профилактике абортов «Плюс один».

– Ольга Анатольевна, быть доабортным консультантом – тяжелый труд, не каждый психолог способен работать по этому направлению. Тем более когда речь идет о спасении жизни ребенка. Это требует, на мой взгляд, большой ответственности, особой отдачи, повышенных эмоциональных нагрузок. А большинство женщин, к огромному сожалению, проявляют упорство в нежелании сохранять беременность. Руки у вас не опускаются, разочарования не было?

– Разочарования нет. Но периодически нужны «остановки», паузы в работе, чтобы эмоционально не выгореть, чтобы отдышаться, передохнуть, найти новые методы работы и способы поддержания себя. Конечно, определенные эмоциональные процессы происходят, так как не всегда удовлетворяют результаты консультирования. Есть определенная грусть и чувство беспомощности от того, что не все так происходит, как мы хотим.

Есть реальность, которая нам не подвластна. Но себе я всегда говорю: все, что могу делать, я буду делать, а там уж будь, как будет. Я помогаю женщинам, находящимся в сложной для них эмоциональной ситуации, даю им поддержку и ищу ресурсы для того, чтобы они приняли решение в пользу сохранения жизни ребенка. И это дает мне силы.

– Какой момент наиболее сложен в консультировании для вас?

– Самое важное и самое сложное в консультировании – это момент встречи с женщиной. Уже заходя в кабинет, она находится в определенном настрое, эмоционально заряженном состоянии. Женщины, идут, конечно, не с радостью. Они обращаются к нам по направлению акушера-гинеколога, надеясь на быстрое прохождение. А моя задача как раз состоит в том, чтобы приостановить их на этом пути и создать условия для вдумчивого осознанного выбора, предложить поразмыслить над тем, что происходит с ними. Я с самого начала заключаю с пациенткой мини-контракт, информирую о времени проведения консультации – примерно 40-50 минут, рассказываю, какова цель консультирования и что такое «неделя тишины». Это время, которое позволяет вникнуть в суть происходящего, в конкретные жизненные обстоятельства женщины, понять, какими ценностями она живет, почувствовать какие-то важные вещи, которые не на поверхности лежат. Временные рамки консультации позволяют прийти к пониманию того, что я ей не враг, а профессионал, готовый помочь разобраться в смыслах происходящего. Важно создать возможность для женщины осознать ситуацию и её роль в ней. Я предлагаю: давайте поговорим о вашей ситуации, что сейчас происходит с вами? какие у вас чувства на данный момент? какое у вас отношение к ребенку? какое отношение к беременности у мужа, родственников? Вынуждает ли кто-то или что-то идти на искусственное прерывание беременности? В целом идет разговор о жизни, семье, ценностях и детях.

Быть психологом – это непростое ремесло. Но я не претендую на какой-то особый статус эксперта, с нашими пациентками я нахожусь на равных. Я их выслушиваю, где-то соглашаюсь, а где вижу противоречия – отражаю и говорю им об этом, озвучиваю позицию предпочтительности вынашивания и рождения ребенка, предлагаю иные способы разрешения ситуации. Наличие разных взглядов на одну проблему является предметом нашего диалога. Если удается установить контакт, то это позволяет женщине задуматься об изменениях в жизни. Это очень важно сравнить свое мнение с другим мнением, увидеть новые возможности, поменять представление о настоящем и будущем, изменить свои намерения и сделать что-то по-другому.

– Женщины с вами откровенны, они полностью раскрывают свои тайны?

– Да, раскрывают. Я говорю, что это конфиденциальная информация, что есть закон о психологической помощи и психолог подчиняется этому закону, никакие сведения не разглашаются. Это вызывает доверие.

– Вы угадываете исход консультации?

– Нет, что вы! Я не знаю исхода консультации, я не знаю, какое решение она примет. Я не пророк, будущее не предсказываю и не берусь. Я придерживаюсь той точки зрения, что будущее многовариантно и каждый поступок реализует один из них. И наш диалог является одним из условий, благодаря которому может быть принято решение сохранить жизнь ребенка. Повлиять на женщину могут и другие факторы: время, врачебное слово, изменения в отношениях с окружающими, кто-то что-то важное сказал ей, и уже ситуацию свою и будущее своего ребенка она видит по-другому.

– Есть женщины, которые все-таки отказываются от аборта, а есть, которые ходят на аборты, и их не остановить ничем. Почему? При этом сейчас все женщины знают, что аборт – это убийство. Кто-то из них также знает о постабортном синдроме, о том, какие последствия для здоровья и психики бывают от прерывания беременности, как аборт может повлиять на их уже рожденных детей, на отношения с мужем. Я уж не говорю о том, насколько жестока сама эта процедура по отношению к живому крохотному ребенку. И даже это не останавливает женщин.

– Один из критериев такого различия кроется в духовной сфере. Женщины, которые все-таки отказываются от прерывания беременности, признают, что есть что-то выше материального мира. Либо это любовь к Богу, вера в судьбу, в то, что за всё в жизни нужно платить, что аборт – это убийство и неминуемо будет наказание. Такие женщины, когда приходят на консультацию, как правило, как будто бы находятся в каком-то тумане. Они порой сами озвучивают: «да что ж это я пришла сюда, зачем мне это надо». А женщины без духовной поддержки руководствуются другими ценностями: «я над всем властна», «это мое решение», «я сама знаю, что мне делать». Они руководствуются эгоистичными принципами и вседозволенностью: «я могу это делать, несмотря ни на что и мне за это ничего не будет».

Здесь имеется еще другой немаловажный фактор. В России аборты легализованы, закон позволяет по желанию женщины искусственно прерывать беременность. А если бы аборты были ограничены или запрещены на законодательном уровне, тогда бы была уже совсем другая картина. Думаю, что большинство женщин не стало бы рисковать и идти на нарушение закона.

– Что вы скажете женщине в такой ситуации: у нее нет работы. денег, жилья, муж бросил, она в полном одиночестве, поддержки ждать не от кого.

– Я говорю, что в жизни можно изменить всё, кроме смерти. Над смертью мы не властны, воскрешать может только Бог. Говорю, что просить о помощи порой необходимо, и это не стыдно. Надо уметь найти в себе силы и смелость заявлять о том, что ты находишься в тяжелой жизненной ситуации. Если стучаться в двери, то тебе откроют и помогут. Я понимаю, что очень сложно признаться, что ты нуждаешься в помощи. Но дело рук утопающих в руках самих утопающих. Надо преодолеть стыд, гордыню, ведь речь идет о спасении ребенка, о его будущем. У нас и в Тюмени, и в регионе есть кризисная помощь женщинам. Я даю телефоны или сразу прямо здесь, в кабинете, созваниваюсь со службами социальной поддержки, стараюсь сдвинуть с мертвой точки такое затруднительное положение. И, конечно же, предлагаю воспользоваться ресурсами нашего «Покрова».

– Коснемся пикантных ситуаций. Бывает, что женщина забеременела не от мужа. Как быть, как выходить из такого неудобного положения?

– В таких случаях я разделяю уровни взаимоотношений. Говорю, есть вы и ваш партнер или вы и ваши партнеры – это один уровень, а есть вы и ваш ребенок, и что вы испытываете к нему сейчас. Ведь вы уже мама этому ребенку. И мы углубляемся в сферу материнства. На этом уровне я работаю с женщиной.

– Но это все-таки это редкий случай.

– Нет, уже не редкий. Но в любом случае консультация проводится с женщиной, она приходит уже с ребенком ко мне. Они два моих пациента. И мне надо прежде всего разобраться во взаимоотношениях между ними. Что женщина испытывает к этому ребенку? Какой смысл она находит в нем или не находит, по каким причинам хочет прервать беременность? Я советов не даю, нужно ли раскрыться ей или не раскрыться, повиниться перед мужем или не повиниться. Дело в том, что внебрачный ребенок – это определенный сигнал о неблагополучии в семейной жизни. В семье что-то такое произошло, что женщина попала в такую ситуацию, и этот ребенок о чем-то говорит этой семье. Тут контекст очень широкий и надо разбираться в каждом случае конкретно.

– Вам как психологу доабортное консультирование дает преимущество в понимании психологии женщины? Наверное, психологу важно знать, были аборты у женщины или нет.

– Важно. Доабортное консультирование относится к кризисному консультированию. А любой кризис высвечивает наши глубинные установки по отношению к себе и миру. Аборт – это форма самоповреждения. Как правило, чаще об аборте думает женщина, которая имеет в прошлом какой-то травматичный опыт. По сути, это травмированная женщина. Кризисное консультирование – это работа как раз с травматиками. Женщина пытается решить сегодняшнюю ситуацию тем, что наносит себе повторно травму. То есть это проявление аутоагрессии по отношению к самой себе: «я сделаю себе плохо, несмотря ни на что, знаю, какие будут последствия, и я готова на это идти». Такое поведение близко к суицидальному. Аборт – всегда угроза жизни и здоровью. Эта операция, на которую женщину готовят, и нет гарантии, что пройдя через это, она выживет.

– Вы рассказываете своим пациенткам о постабортном синдроме?

– Рассказываю, говорю, что есть и ранние, и поздние последствия для психического здоровья, и как психика будет с этим справляться. Но, как правило, женщине кажется, что это все в очень далекой перспективе или с ней такого не произойдет, что ее минует эта беда. Но только не минует. Аборт бесследно никогда не проходит.

– Что говорит ваша статистика о возрасте женщин, которые чаще приходят прерывать беременность?

– Ко мне в основном приходят женщины после 30 лет. У кого уже есть дети – двое-трое, при этом имеется еще и материальный достаток. Свою «нежелательную беременность» они списывают на случайность, и таких процентов 80.

– Какой, на ваш взгляд, наиболее оптимальный вариант доабортного консультирования?

– Я придерживаюсь больше медицинской модели, такого комплексного подхода, когда в этом процессе участвуют врач, психолог и социальный работник. Женщина от врача получает информацию о состоянии своего здоровья, о последствиях для организма после аборта. От психолога о состоянии своей эмоциональной сферы. Социальный работник оказывает помощь, на которую может рассчитывать женщина, находящаяся в трудной жизненной ситуации. У меня бывают такие затруднения, когда я не знаю, кому передать женщину, которая уже приняла решение сохранить ребенка. Чаще это бывает тогда, когда ей вообще некому помочь. Бабушки работают, так как повысили пенсионный возраст и с внуками они не могут сидеть, а женщине, надо, допустим, пойти в аптеку, купить продукты питания, но она не может этого сделать, потому что заболела. Как быть в такой ситуации? Кто будет сидеть с ребенком? Проблем очень много в социальном плане, у многих кредиты, ипотека, надо работать, чтобы выплачивать долги. Хорошо бы привлекать к нашей работе волонтеров, студентов…

– Бывают такие моменты, когда вы испытываете большое удовлетворение от работы?

– Да, бывают. Когда в процесс консультации удается вовлечь отца ребенка. Когда приходят вдвоем, у них есть возможность поговорить о важном друг с другом, о том, что ранее замалчивалось. Когда они из позиции «я и ты» переходят на позицию «мы – я, ты и ребенок» – это меня восхищает, потому что здесь уже совсем другой уровень разговора, более продуктивный.

– Вы всегда предлагаете привести на консультацию отца ребенка?

– По возможности всегда предлагаю. Но женщины часто сопротивляются: «он работает», «он не пойдет». Но я все равно возвращаю ее к важности момента, к тому, что сейчас происходит. Если удается привлечь отца ребенка, а иногда не предложить, а настоятельно рекомендовать прийти с ним, это дает 50% успеха. Когда они вдвоем, тут работает совершенно другой механизм, это уже работа с семьей, которая дает больше ресурсов поддержки. А когда женщина одна, даже если она поменяла свои установки после разговора со мной, то придя домой, она окунается в свое привычное социальное окружение, которое на нее начинает давить. Она не выдерживает сопротивления и сдается, потому что ей жить в этой семье.

– Ольга Анатольевна, вы часто слышите слова благодарности от своих пациенток?

– Мне кажется, что у нас в культуре не принято благодарить за то, что есть. Видите ли, у нас немотивированные клиенты. Женщины, которые ходят к нам, все равно еще испытывают силы сопротивления, они пришли с одним намерением, и сделать шаг назад им трудно. Сомнения у них все равно остаются. Тем не менее непосредственно после беседы благодарят, некоторые говорят «спасибо, что уделила внимание», «что выслушала», «что прояснилась какая-то ситуация для нее». Благодарят после того, как они уже увидели лялечку. Тогда обычно звонят. Особенно, когда рождается после четырех мальчишек пятая девочка, или после трех девчонок четвертый мальчишка. Да, такие случаи были. Это, конечно, очень приятно. Но я не жду благодарностей. Сохраненный от аборта ребенок – это и радость для меня, и благодарность.

Татьяна Николаева